Н.А.Морозов / «Христос». 8 книга. / Том I / эпилог
Сарай — говорит нам современный учебник по русской истории — был столицей Золотой орды. Но слово орда есть ни что иное как латинское слово ordo, которое значит — военный отряд. Dux ordinis, т. е. вождь ордена имел особое название центурием, т. е. сотник, а выражение ordinis exlicase — значило развертывать военные ряды.
Но как же столица Золотого ордена попала на Волгу, где не указано нам никаких военных орденов, хотя в это самое время и был разгар крестовых походов, так назывемых Drang nach Osten?
Возник этот орденский (или в восточном произношении Ордынский) Сарай, говорят нам, на притоке Волги — Ахтубе около 1261 года, когда он впервые упоминается в русских летописях, сообщающих об учреждении там Сарайской епархии и как раз в этом 1261 году. И вот в это же самое время в 1263 году, по западным летописям, на Балканском полуострове на притоке реки Босны возник другой Сарай, который по-турецки называется и до сих пор Босна Сарай, что сохранились и на западных языках (Sarai), а по-русски он называется Сараево, т. е. Дворцовое место.
Западноевропейские источники говорят, что здесь же было главное средоточение боснийской знати, по-видимому, здесь было так же и место пилигримства потому, что даже и в XIX веке в Сараеве функционировали еще две православные церкви, три католические (одна из них старинный собор в романо-готическом стиле), два католических монастыря, две еврейские синагоги и целых сто шесть мечетей, из которых особенно замечательна Царева княжеская (Сараево джа-мамия) мечеть. Кроме того, сохранилась старинная крепость, основанная еще в XV веке, показывающая, что Боснийский Сарай был не только религиозным, но и административным центром.
Даже в конце XIX века, когда центры культуры уже удалились далеко от этой местности, тут оставалось кроме гарнизона 4000 человек, почти 40000 человек местного населения при оживленной промышленности и торговле. А вот Сарай на Волге — в указанном нам месте не осталось в начале XIX века никаких воспоминаний, пока туда не приехал чиновник Министерства внутренних дел Терещенко, специально туда командированный из С.Петербурга для открытия там столицы Золотого ордена (или орды по-русски). Но вот и еще диво. Пригородом этого Сарая, говорят нам, был Полистан, т. е. в первоначальном варианте Галлистан — Гальская стоянка, подобно тому как Турки-стан значит Турецкая стоянка. Интересно так же и латинское сказание, что по ходатайству Александра Невского Золотоордынский хан Верка (Берг) установил в 1261 году в Великом Сарае и центр русской епархии, а через шесть лет после этого в 1267 году к ней была присоединена Переяславская область, так что эта епархия охватив всю тогдашнюю Южную Россию и Западную, доходила до границ Рязанского княжества, охватив и Подольскую область. Совершенно ясно, что этот Сарай, центр Южнорусской и при том даже Западнорусской епархии, не мог быть или даже возникнуть в тогдашнем заволжском краю, где жили еще только кочевники, и куда трудно было добраться не только Александру Невскому с берегов Невы, но даже и богомольцам из Подолии.
А кроме того вот и еще факт. Наши составители учебников прошлого века говорят еще, что соединенный титул епископа Сарайского и Подольского держался вплоть до 1364 года, хотя местопребывание русского епископа было перенесено из Сарая в Москву, утвердив свое пребывание в Крутицке, ставшее до конца XIII века подворьем для приезда «Сарайских епископов».
Вся эта нелепая с точки зрения рациональной социологии географическая путаница так бросается в глаза, что просто удивляюсь, как не отметил ее А. Соловьев в своей статье «Сарайская и Крутицкая епархия» в журнале «Чтения Московского общества истории древностей России» 1894 года, №3.
Совершенно ясно, что тут один выход: Боснийский Сарай был отправлен православными монахами на современную Волгу, которая в средние века даже и не называлась Волгой, а всегда Итилью, исключительно по тенденциозным соображениям, чтобы уничтожить всякое воспоминание об униатском происхождении Русской Церкви после низвержения «татр-ского ига», а с нею и река Итиль была переименована в Волгу, а прежняя Волга стала называться Дунаем, т. е. Данная река, река, на которой платили дань, хотя за окружающей ее страной и сохранилось до сих пор название Болгария (по-гречески Βολγαρια).
Возьмите Журнал Министерства Внутренних дел за 1847 год, часть 19-ю и прочтите на стр. 373-374 в статье Григорьева и Терещенко, о находках при раскопках Сарая:
Ну, а не проще ли, — спросим мы, — объяснить, что это натаскали туда окрестные жители в насмешку над приезжим чиновником или чтоб получить от него обещаемые деньги за находки такого рода? Пойдем же далее.
— Но, почему же, — спрашиваете вы, — печеные яйца, хлеб и рыбьи кости валялись вместе с кучкой миндаля и других сладостей у дверей, а не на накрытых скатертями столах? Ведь признаки высокой культуры были тут налицо, — говорит Григорьев.
Оказывается, что в то время был уже известен и фаянс. (Свое название он получил от названия итальянского города Faenza, где был изобретен и производился только с XVI века.)
Не ясно ли и без комментариев, что все это подбрасывалось местным населением?
Здесь дано перечисление только четверти всех таких находок, чтоб не переутомить читателя. Мы только что описали, по первоисточнику, каковы были обстоятельства открытия «Сарая» на Волге вместе с полкило подброшенного изюма, винных ягод и грецких орехов, с флакончиком для одеколона, и с обломками современных нам сох, пил, кувшинов и обычного украшения всех подобных находок разного рода монет, и каковы были непосредственные впечатления от этого поразительного открытия, произошедшего ровно сто пятьдесят лет тому назад.
Вот маленькая, но интересная книжка А. Якубовского «Столица Золотой Орды,1 с которою с нашей точки зрения можно почти во всем согласиться, кроме того, что кучки развалин на нижней Волге когда-нибудь назывались «Сараем» и «Столицей Золотой Орды» (т. е. Золотого ордена), а не принадлежали к остаткам городков Астраханского царства, основанного при Тимуридах (которых я тоже считаю национализировавшимися в Туркестане потомками крестоносных завоевателей), в 1480 году и присоединенного к России в 1557 году при Иоанне IV.
И вот за неимением лучшего объяснения для возникновения тут столичного города и, не решаясь его отвергать, автор прибегает к такому аргументу.
Но все это, — скажу я, — только предположения, чтоб объяснить необъяснимое.
Возникновение укрепленного поселка средней величины на месте наибольшего сближения Волги с Доном было, конечно, неизбежно, как и возникновение Антиохии и Алеппо на месте наибольшего приближения Ефрата к Средиземному морю, особенно к Кипру с его медными рудниками. И вполне понятно, что первый путь в Индию был по Ефрату вдоль восточного берега Персидского залива, а не через Самарканд. И ясно также, что размер торговых сношений генуэзских колоний на Азовском море и по Дону через те развалины, которые мы называем Сарай-Берко и Сарай-бату между Волгой и Ахтубой, возможен только до Бухары, Самарканда и Ташкента. А товарообмен тут мог быть только в сравнительно малых размерах, так как в этих местах нет никаких дорогих диковинок, а перевозить громоздкие товары на горбах верблюдов можно было лишь в умеренных количествах. Предположить постоянный торговый путь отсюда в Пекин через Каракумские пески может только тот, кто не имеет никакого представления о путешествиях по безбрежным степям, в особенности до 1300 года, когда был приложен к мореплаванию компас. А что касается до помещения в приволжской степи столицы могущественного «Золотоорденского» государства, то это мог придумать только мало развитый чиновник первой половины XIX века, вроде Терещенко, а никак не государственный человек, хотя бы средней квалификации. Сам А. Ю. Якубовский (с. 17) говорит:
Так говорит один из современных видных специалистов по данному вопросу, а я уже показал выше, что и «сын Батуты» никогда не был в «Сарае за Волгой», и что вся арабская литература об этом предмете — позднейшее фантазерство.